Через день она нашла его… в лаборатории за очередным опытом. «Так хорошо отдохнул!» – радостно сказал ей муж при встрече.

Однажды в возрасте шести лет, Томас Альва Эдисон обратил внимание на гусыню, высиживающую яйца, и вскоре заметил, что вокруг нее забегали гусята. Спустя несколько дней маленький Аль куда-то исчез. После долгих поисков мать нашла его в курятнике, где мальчик сидел на утиных яйцах, ожидая появление утят.

Однажды Эдисон (9лет) решил проверить теорию, по которой газы при своем образовании, подымаясь вверх, могут дать возможность некоторым предметам полетать. И вот он убедил своего друга Михаэля Оата принять сильную дозу порошков Зейдлица, которые применялись при производстве сельтерских вод, заверив мальчика, что образовавшиеся газы дадут ему возможность полетать. Результаты получились неожиданные. Доверчивый Михаэль почувствовал сильные боли, а юный экспериментатор был наказан плеткой.

Томас Альва Эдисон, один из изобретателей электрической лампочки впервые задумался о возможности электрического освещения когда разгневался на газовую кампанию, отключившую газ в его мастерской за неуплату. Вот как он сам писал об этом: «В то время я платил шерифу по пять долларов в день, чтобы как-то отсрочить наложение ареста на маю маленькую мастерскую, а тут еще пришел газовщик и отключил у меня газ. Я так рассердился, что прочел все о газовой технике и экономике, чтобы выяснить, а нельзя ли сделать так, чтобы электричество заменило газовое освещение и пусть тогда эти скряги получат сполна!»

Как-то к Эдисону пришел изобретатель и сказал, что он может синтезировать универсальный растворитель, который способен растворять все на свете. «Это очень-очень здорово» – сказал Эдисон, – «Но в чем вы будете хранить Вашу замечательную жидкость?!»

Чарльз Рихтер

Как-то на обочине шоссе, ведущего к Калифорнийскому университету, полицейский патруль обнаружил пустую машину, а рядам, в кювете – лежавшего без сознания престарелого человека. В больнице выяснилось, что это 81-летний профессор-сейсмолог Чарлз Рихтер, разработавший в 1935 году шкалу для оценки интенсивности землетрясения. В дороге он почувствовал себя плохо, принял таблетку и… стал засыпать за рулем. Решив подышать свежим воздухом, он открыл дверцу, вышел на шоссе и свалился в облицованную камнем канаву. – Как же так? Надо быть в ваши годы осторожнее. Хорошо хоть, что падение прошло благополучно… – заохали коллеги, посетившие ученого в больнице. – Если не считать сотрясения мозга, – едко уточнил тот. Последовало неловкое молчание, которое кто-то вздумал разрядить шуткой: – И сколько же это было баллов по шкале Рихтера? – Пора пересмотреть эту шкалу, – проворчал профессор, отвернувшись, – в моем случае прибор зашкалило бы…

Роберт Вуд

Роберт Вуд (1868-1955), американский физик-экспериментатор начинал свою карьеру служителем в лаборатории. Однажды его шеф зашел в помещение, наполненное грохотом и лязгом насосов и оборудования и застал там Вуда, увлеченного чтением уголовного романа. Возмущению шефа не было предала. – Мистер Вуд! – вскричал он, распаляясь от гнева. – Вы… Вы… позволяете себе читать детектив?! – Ради бога, простите, – смутился Вуд. – Но при таком шуме поэзия просто не воспринимается.

Роберт Вуд был довольно эксцентричный человек, любитель всяких острых ощущений, решил проделать на себе рискованный опыт – испытать действие наркотика. С большим трудом раздобыв опиум, он накурился этого зелья и вскоре впал в забытье. Придя через некоторое время в сознание, он вспомнил, что, находясь в одурманенном состоянии, напал на какую-то чрезвычайно глубокую и важную научную идею, но на какую именно – начисто вылетело из головы. Тогда Вуд решил повторить опыт в надежде, что ему посчастливится вновь обрести ускользнувшую мысль. И действительно, как только начало сказываться наркотическое действие опиума, забытая мысль не замедлила возникнуть в уме ученого. Чувствуя, что сознание вот-вот покинет его, Вуд сумел в последний момент сконцентрировать волю, записать идею на бумажке и впал в беспамятство. Очнувшись, он с ликованием подумал об удачном исходе столь трудного и опасного опыта и, дрожа от нетерпения и пережитого, поспешно развернул бумажку с драгоценной записью. На ней он прочел; «Банан велик, а кожура еще больше…»

Роберт Вуд увлекался фотографией и как-то захотел сфотографировать мост объективом «рыбий глаз». Но стоило ему установить аппаратуру, как вокруг него собиралась толпа зевак. Тогда он выкрасил аппарат в ярко- красный цвет, навел его и со всех ног бросился прочь, как будто тот вот-вот взорвется. Зеваки последовали его примеру, и аппарат запечатлел, наконец, мост без человеческих фигур.

Однажды Роберт Вуд и Норберт Винер положили в чемодан очень тяжелый гироскоп. Этот гироскоп можно было раскрутить с помощью веревки, пропущенной через отверстие в крышке. Выходя из вагона, Вуд запустил гироскоп и дал чемодан носильщику. Все шло хорошо, пока Вуд резко не свернул за угол. Носильщик попытался следовать за ним, и чемодан встал на попа, вызвав среди присутствующих большое замешательство.

Нильс Бор

Однажды во время обучения в Геттингене Нильс Бор плохо подготовился к коллоквиуму, и его выступление оказалось слабым. Бор, однако, не пал духом и в заключение с улыбкой сказал: – Я выслушал здесь столько плохих выступлений, что прошу рассматривать мое нынешнее выступление как месть.

Над дверью своего деревенского дома Нильс Бор прибил подкову, которая, согласно поверью, должна приносить счастье. Увидев подкову, один из посетителей воскликнул: – Неужели такой великий ученый, как вы, может действительно верить, что подкова над дверью приносит удачу? – Нет, – ответил Бор, – конечно, я не верю. Это предрассудок. Но, вы знаете, говорят, она приносит удачу даже тем, кто в это не верит.

Однажды, когда Нильс Бор работал в лаборатории, потребовалось измерить напряжение в цепи. Лаборант – любитель крепких выражений, – уже было отправился за вольтметром, но Бор остановил его и предложил определить напряжение на ощупь. «Но как же я смогу это сделать?» – удивился лаборант. «Очень просто, – ответил ученый, – если в сети будет 10 В, Вы воскликните «О, черт»», а если 220, то выражение будет гораздо крепче».

Бор с женой и молодым голландским физиком Казимиром возвращались поздним вечером из гостей. Казимир был завзятым альпинистом и с увлечением рассказывал о скалолазании, а затем предложил продемонстрировать свое мастерство, избрав для этого стену дома, мимо которого вся компания в тот момент проходила. Когда он, цепляясь за выступы стены, поднялся уже выше второго этажа, за ним, раззадорившись, двинулся и Бор. Маргарита Бор с тревогой наблюдала за ними снизу. В это время послышались свистки, и к дому подбежало несколько полицейских. Это здание оказалось отделением банка.

Когда Нильс Бор выступал в физическом институте Академии Наук СССР, то на вопрос о том, как удалось ему создать первоклассную школу физиков, он ответил: «По-видимому, потому, что я никогда не стеснялся признаваться своим ученикам, что я дурак…» Переводивший речь Нильса Бора Е.М. Лифшиц донес эту фразу до аудитории в таком виде: «По-видимому потому, что я никогда не стеснялся заявить своим ученикам, что они дураки…» Эта фраза вызвала оживление в аудитории, тогда Е.М. Лифшиц, переспросив Бора, поправился и извинился за случайную оговорку. Однако сидевший в зале П.Л. Капица глубокомысленно заметил, что это не случайная оговорка. Она фактически выражает принципиальное различие между школами Бора и Ландау, к которой принадлежит и Е.М. Лифшиц.

Нильс Бор блестяще излагал свои мысли, когда бывал один на один с собеседником, а вот выступления его перед большой аудиторией часто бывали неудачны, порой даже малопонятны. Его браг Харальд, известный математик, был блестящим лектором. «Причина простая, – говорил Харальд, – я всегда объясняю то, о чем говорил и раньше, а Нильс всегда объясняет то, о чем будет говорить позже».

Исаак Ньютон

Отражательный телескоп Исаака Ньютона (1643-1727), позволивший избавиться от свойственной телескопам-рефракторам хроматической аберрации, произвел в Англии настоящий фурор. Сам король Карл II внимательнейшим образом изучил прибор и, вдоволь налюбовавшись через него на звезды и планеты, передал новинку в Лондонское королевское общество, которое в январе 1672 года поспешило избрать своим сочленом кембриджского провинциала. Много лег спустя Кондуитт – родственник ученого – как-то раз поинтересовался у него: – Скажите, кто же этот искусный мастер, изготовивший зеркало для вашего телескопа? – Я, зеркало сделал я сам, – простодушно ответил Ньютон. – Но где же вы достали станки и инструменты? – И их я сделал сам, – пояснил Ньютон. ­– Если бы я ждал, пока кто-то чего-то мне сделает, я вообще никогда не сделал бы ничего. Ньютон отличался рассеянностью, что, как известно, признак глубокой сосредоточенности на какой-то теме. Поэтому с великим физиком происходило множество забавных вещей. Так, задумав сварить яйцо, он сделал это по всем правилам, со всей тщательностью. Ошибся он лишь в одном: взял в руки яйцо, а часы положил в кастрюлю. У Ньютона были кошка с котенком. Чтобы они не мешали спать по утрам, Ньютон пропилил в двери два отверстия – большое и маленькое. Увидав это, сосед Ньютона заметил, что можно было сделать лишь одно отверстие – большое. – А ведь верно! – воскликнул Ньютон. – Эта замечательная идея не пришла мне в голову.

Эрнест Резерфорд

Однажды вечером Резерфорд зашел в лабораторию. Хотя время было позднее, в лаборатории склонился над приборами один из его многочисленных учеников. – Что вы делаете так поздно? – спросил Резерфорд. – Работаю, – последовал ответ. – А что вы делаете днем? – Работаю, разумеется, – отвечал ученик. – И рано утром тоже работаете? – Да, профессор, и утром работаю, – подтвердил ученик, рассчитывая на похвалу из уст знаменитого ученого. Резерфорд помрачнел и раздраженно спросил: – Послушайте, а когда же вы думаете?

Эрнест Резерфорд пользовался следующим критерием при выборе своих сотрудников. Когда к нему приходили в первый раз, Резерфорд давал задание. Если после этого новый сотрудник спрашивал, что делать дальше, его увольняли.

Гей- Люссак Жозеф Луи

Гей Люссак (1778–1850) – крупнейший французский химик и физик – во время одного из своих химических опытов лишился глаза. Как-то раз его встретил епископ Сиезский – самонадеянный богослов, попавший в число «бессмертных» Французской академии по протекции. – Не понимаю, как можно быть ученым, имея всего один глаз! Что можно увидеть одним глазом? – Да побольше вашего, – не растерялся Гей-Люссак. – Вот, например, я вижу у вас два глаза, а вы у меня только один!

В 1802 году французский ученый Жозе Луи Гей-Люссак проводил в Париже научные опыты. Ему были нужны стеклянные трубки, которые тогда вырабатывались стеклодувами только в Германии. Когда ученый их выписал, французские таможенники наложили такую высокую пошлину, что он не мог выкупить посылку. Об этом узнал Александр Гумбольд и решил помочь Гей-Люссаку. Он посоветовал отправителям запаять концы трубок и наклеить на них этикетки: «Осторожно! Немецкий воздух!» Воздух? Таможенного тарифа на воздух не существовало, и на этот раз трубки дошли до французского ученого без всяких пошлин.

П. Л. Капица

Когда молодого советского физика Петра Леонидовича Капицу направили на учебу к Резерфорду, тот сказал, что все 30 мест в лаборатории заняты. Петр Леонидович спросил, какую точность допускает профессор в научной работе. Получив ответ – 2-3%, Капица сказал, что один сотрудник в дополнении к 30 составляет всего около 3%, и это не выходит за рамки требуемой точности. Профессор спрятал улыбку в усы… и принял молодого физика. И был вскоре этому очень рад.

Однажды одна английская фирма попросила Капицу ликвидировать неполадки в новом электродвигателе, который по неизвестным причинам отказывался действовать. Капица внимательно осмотрел двигатель, несколько раз включил и выключил его, потом попросил принести молоток. Подумав, он ударил по нему молотком и электродвигатель заработал. За эту консультацию фирма заплатила Капице 1000 фунтов. Представитель фирмы, увидев, что дело решилось в несколько минут, попросил Капицу письменно отчитаться за полученную сумму. Капица написал, что удар молотком по двигателю он оценил в 1 фунт, а остальные заплачены ему за то, что он безошибочно знал, в какое место надо ударить.

Как известно, явление сверхтекучести жидкого гелия было в предвоенные годы экспериментально исследовано П.Л. Капицей и теоретически объяснено Л.Д. Ландау. Менее известно, что в конце 40-х годов идею Ландау о том, что при температуре, меньшей 2,17 К, жидкий гелий состоит из двух компонент, нормальной и сверхтекучей, с помощью ряда изящных опытов подтвердил Э.Л. Андроникашвили, впоследствии академик АН Грузинской ССР, родной брат литературоведа И.Л. Андроникова. В конце 50-х годов посещая знаменитую Лейденскую лабораторию, основанную еще в начале века Г. Камерлинг-Оннесом, где и начались исследования свойств жидкого гелия, Андроникашвили познакомился с лауреатом Нобелевской премии по физике Р. Фейнманом и однажды спросил его: «– Скажите, Фейнман, когда вы начали заниматься гелием?» – Ха! – ответил тот. – С того дня, как прочитал вашу работу «Два вида движения в гелии- II». – Бросьте шутить! – Я не шучу. Мне сказали, что какой-то Андроникашвили написал работу о том, что гелий-II может стоять и двигаться одновременно. «Чепуха, – подумал я. – Это какой-то сумасшедший». Потом я услышал об этой работе второй раз. Дай, думаю, посмотрю, кого благодарит этот Андроникашвили. Оказывается, благодарит Капицу и Ландау. Тогда я решил, что в одном институте не может быть сразу трех сумасшедших и постарался понять, в чем тут дело. А потом заинтересовался этой проблемой и стал работать сам».

В. К. Рентген

В январе 1896 года В. Рентген проводил беседу с сотрудниками одного американского журнала об открытых им Х-лучах. Ученый продемонстрировал своим посетителям по порядку все важнейшие эксперименты с лучами. Он также рассказал в общих чертах о своей опытной установке и описал то, что он наблюдал вечером 8 ноября 1895 года. На вопрос репортера, что он подумал при вспышке платиносинеродистого экрана, Рентген ответил: «Я исследовал, а не думал».

Когда Рентген открыл Х-лучи, страну пополнили самые невероятные слухи об их могуществе. И вот ученый получил письмо из Венского управления полиции; в нем говорилось: «До получения особых указаний с лучами больше дела не иметь…»

А однажды Рентгену пришла корреспонденция с просьбой прислать несколько рентгеновских лучей и инструкцию, как ими пользоваться. Оказалось, что у автора письма в грудной клетке застряла револьверная пуля, а для поездки к ученому у него не нашлось времени. Рентген был человеком с юмором и ответил так: «К сожалению, в настоящее время у меня нет Х-лучей, к тому же пересылка их дело очень сложное. Считаю, что мы можем поступить проще: пришлите мне вашу грудную клетку».

А. Эйнштейн

Однажды Эйнштейна спросили: – Какое оружие будет главным в 3-ей Мировой Войне? – Не знаю, – ответил ученый. – Но в 4-ой Мировой Войне главным оружием будет каменный топор.

Эйнштейн был в гостях у своих знакомых. Начался дождь. Когда Эйнштейн собрался уходить, ему предложили взять шляпу. – Зачем? – сказал Эйнштейн. – Я знал, что будет дождь, и именно поэтому не надел шляпу. Ведь она сохнет дольше, чем мои волосы. Это же очевидно.

В начале научной карьеры Эйнштейна один журналист спросил госпожу Эйнштейн, что она думает о своем муже. – Мой муж гений! – сказала госпожа Эйнштейн. – Он умеет делать абсолютно все, кроме денег.

Альберт Эйнштейн познакомился с Милевой Марич в 1896 году в Цюрихском политехническом институте, когда оба учились на одном курсе. В конце концов они в 1903 году поженились. В 1912 году Эйнштейн и Марич развелись. В договоре, подписанном при разводе, фигурировал необычный пункт, по которому Эйнштейн обязывался при присуждении ему Нобелевской премии выделить соответствующую сумму своей бывшей жене. Через три года он действительно удостоился премии и тотчас выполнил соглашение.

В своем выступлении на конференции по ускорителям (октябрь 1968 г., Москва) академик М.А. Марков привел слова Жолио-Кюри: «Чем дальше эксперимент от теории, тем ближе он к Нобелевской премии».

Одна дама попросила А. Эйнштейна позвонить ей вечером па телефону. «Правда, мой номер так трудно запомнить, – сказала она. 24361». «О нет, – возразил физик. – 12 умноженное на 2 и 19 возведенное в квадрат. Так просто!»

– Никак не могу найти себе помощника, – пожаловался однажды Эдисон Эйнштейну. – Каждый день заходят молодые люди, но ни один не подходит. – А как вы определяете их пригодность? – поинтересовался Эйнштейн. Эдисон показал ему листок с вопросами. – Кто на них ответит, тот и станет моим помощником. «Сколько миль от Нью-Йорка до Чикаго?» – прочел Эйнштейн и ответил: «Нужно заглянуть в железнодорожный справочник». «Из чего делают нержавеющую сталь?» – «Об этом можно узнать в справочнике по металловедению…». Пробежав глазами остальные вопросы, Эйнштейн сказал: – Не дожидаясь отказа, свою кандидатуру снимаю сам.

Вальтер Нернст

Автор третьего начала термодинамики Вальтер Нернст в часы досуга разводил карпов. Однажды кто-то глубокомысленно заметил: – Странный выбор. Кур разводить и то интересней. Нернст невозмутимо ответил: «Я развожу таких животных, которые находятся в термодинамическом равновесии с окружающей средой. Разводить теплокровных – это значит обогревать на свои деньги мировое пространство».

Профессор В. Нернст, обсуждая первый и второй законы термодинамики, обычно говорил: «Первый фундаментальный закон термодинамики был сформулирован и теоретически обоснован тремя физиками – Майером, Джоулем и Гельмгольцем, второй закон термодинамики был сформулирован двумя великими физиками – Клаузиусом и Томсоном; третий закон я открыл самостоятельно. Это доказывает, что четвертого фундаментального закона термодинамики быть не может.

Лоранд Этвеш

Венгерский физик Лоранд Этвеш (1848–1919), прославившийся исследованиями в области гравитации, проводил цикл измерений на озере Балатон в декабре 1902 года. Как- то раз льдина, на которой он находился со своим помощником, откололась от берега, и ветер понес ее к середине озера. И тут на Этвеша снизошло вдохновение. Он стал лихорадочно записывать в блокнот решения долго волновавших его проблем… Когда через несколько часов закоченевшего исследователя сняли со льдины и отогрели в отеле, коллеги и журналисты обнаружили в его знаменитой книжке среди цифр и формул, ставших достоянием науки, какие-то трудные для прочтения каракули. Когда ученого попросили расшифровать их, он смущенно сказал: – Тут я записал некоторые мои мечты о будущем. – А о чем вы мечтали в роковые минуты, которые могли бы стать для вас последними? – Если откровенно? О кружке горячего грога…

Энрико Ферми

При въезде в США при проверке уровня образования известного физика, нобелевского лауреата Энрико Ферми попросили найти сумму: 15 + 27 = ?

Ко всем этим атрибутам власти Ферми относился с юмором и предпочитал обходиться без пышных костюмов. С этим связан один забавный случай. Однажды карабинеры не хотели пускать затрапезно одетого ученого на заседание Королевской академии. Однако, услышав следующий текст: «Пропустите, я шофер Его превосходительства профессора Ферми!», охранники стушевались, и Энрико все-таки прошел в здание.

Как-то на семинаре по ядерной физике Э. Ферми, пояснив зависимость эффективного сечения рассеяния электронов от их энергии, изобразил на доске график. Затем задумался, извлек из кармана маленькую логарифмическую линейку, быстро произвел какие-то вычисления и со словами «немного пониже» стер старую кривую и произвел новую. После минутного молчания аудитория разразилась смехом (ведь никаких численных значений ни на том, ни на этом графиках не было). Ферми сначала не понял в чем дело, но затем понимающе улыбнулся и продолжил лекцию.

Д. И. Менделеев

Д. И. Менделеев, кроме химии, занимался вопросами воздухоплавания. Так же много времени он посвящал переплетному делу и… изготовлению чемоданов. Рассказывают такой случай. Однажды ученый покупал в лавке материалы. – Кто это? – спросили лавочника. – Неужели не знаете? – удивился тот. – Известный чемоданных дел мастер Менделеев! Дмитрий Иванович был очень польщен этой характеристикой.

А. Б. Мигдал

Из воспоминаний Э.Л. Андроникашвили. Известный физик-теоретик А.Б. Мигдал был мастером розыгрышей. Однажды, проходя мимо книжного магазина, Мигдал увидел книгу, на которой фамилия автора была сдвинута вправо относительно середины. Он мгновенно оценил возможность вписать свою фамилию перед фамилией автора, купил пару десятков этой плохо распродававшейся книги и попросил знакомого инженера написать «А. Мигдал и» тем же шрифтом, что и фамилия автора. Вскоре ряд ведущих физиков с удивлением получил от Мигдала подарок – книгу А. Мигдала и В. Черномордика. «Воспитание пресмыкающихся в условиях неволи». Игорь Васильевич Курчатов получил эту книгу с трогательной надписью от автора: «Вот что вынуждены публиковать научные работники, когда им не разрешают печатать статьи по физике». Это был, конечно, намек. (Имелась в виду полная закрытость результатов работ И.В. Курчатова и его коллег для широкой научной общественности в первые послевоенные годы.)

фото из интернета